Главному Военному Прокурору

от заключенного Бутырской тюрьмы

камера № 56

Лоскутова Михаила Петровича

 

Заявление

 

Следователем ГУГБ НКВД Полухиным закончено следствие по обвинению меня по статьям 17-58 п. 8, 58 п.п. 10 и 11 УК.

Следствие происходило в ненормальной обстановке физического и морального воздействия (избиения дубинкой, удары по лицу, непрерывная ругань, издевательства, угрозы нечеловеческой пыткой и т.п.)

Под давлением грубого насилия я подписал много показаний, написанных следователем и представляющих собой вымысел.

«Антисоветсткое» влияние отца на меня выдумка и бессмыслица. У меня было два брата коммуниста, добровольцы в Красной Армии. Сам я активный комсомолец с 1920 г. и весь дух семьи – советский. Мои доводы следствие оставило без внимания.

В деле говорится, что будто я в 1924 году, то есть 17-ти лет от роду, с тремя знакомыми составил «анархистскую группу». Однако в чем заключалась деятельность этой группы – неизвестно ни мне, ни следствию и никому на свете, т.к. этой группы никогда не существовало.

Я никогда не состоял в троцкистский группе, а имел лишь в 1927-29 г.г. в Ленинграде знакомых троцкистов Е. Панина и С. Урниса. Я не имел никакого отношения к организации или нелегальной типографии. Этого не утверждают ни Е. Панин, ни С. Урнис. Однако следователь буквально заставил меня показать будто я делал шрифты и т.п.

Здесь ярче всего проявилось злоупотребление физическими методами воздействия. Чтобы подтвердить собственное сочинение, следователь наталкивал меня последовательно на разные подробности, пока не получались нужные якобы «совпадения» в датах и т.п.

Прокламацию, фигурирующую в деле, я впервые увидел только на следствии. Я никогда не думал «удирать» из Ленинграда в Ташкент – об этом говорит хотя бы то, что я, уезжая в Ташкент на 1 год по контракту, на тот же срок забронировал за собой квартиру и оставил новый адрес и т.п.

Эти доводы не интересовали следствие, т.к. они не соответствовали обвинительному сочинению.

Я до ареста никогда не слыхал о Круковском и Лаврентьеве как о троцкистах, и вообще был весьма отдаленно знаком.

Я не вел никакой антисоветской работы в последующие годы с Босняцким, Козиным, Слепневым и др. лицами, указанными в протоколе. Ни с Паниным, Урнисом и ни с кем другим я никогда не вел разговоров террористического характера, и обвинение меня по статье 58 п. 8 категорически отрицаю. Бессмысленно обвинение, будто я как писатель пропагандировал «вредительство в литературе». Мои просьбы о вызове свидетелей остались без последствий. Протокол очной ставки с Е. Паниным искажен. Мои заявления об этом и просьбы о повторении очных ставок также остались без последствий.

При ознакомлении с делом меня торопили. Меня лишили возможности воспользоваться моим правом дать свои показания настоящим насилием, заставив дать подпись всех протоколов, подписанных после 21 мая сего года.

Прошу Вас направить настоящее заявление для приобщения к моему следственному делу.

 

Михаил Лоскутов

 

29 августа 1940 года

 

ZAYAVLENIE GLAV PROKURORU-Page 01  ZAYAVLENIE GLAV PROKURORU-Page 02

 

НАЗАД К ПИСЬМАМ